"В мире книг" ВЛ. ГАКОВ ЛАЗЕР В 1926 ГОДУ В этой книге, которой у нас зачитывались поколения люби- телей фантастики, есть все: приключения, детектив, фантасти- ка. Чего ранние читатели не находили в ней, так это правдивых картин окружающей реальности. Обнаружили их позднее... Второй по счету фантастический роман Алексея Николаевича Толстого написан в 1925-26 годах - и как же непохожа эта кни- га на предшественницу "Аэлиту"! Обстановка в стране безусловно способствовала появлению советского авантюрного романа. Законодатель тогдашних литера- турных вкусов, писательская группировка "Серапионовы братья", так та вообще объявила главной ценностью изящной словесности умение строить сюжет. А выросшие во время НЭПа как грибы пос- ле дождя коммерческие издательства с понятным удовлетворением - и без всяких теоретических программ - сотнями выбрасывали на всеядный рынок переводы детективных, приключенческих и фантастических романов западных авторов. Так что "Гиперболоид" написан как раз в духе времени. Но, в отличие от книги-предшественницы, написан он уже писателем окончательно советским. Алексей Толстой свой выбор сделал, а последующие редакции романа доказали, что и такое неотъемлимое качество советских писателей, как безусловное следование указаниям и моменту, он усвоил накрепко. Вообще запутанность издательской судьбы "Гиперболоида" объяснима лишь неопределенностью окружающего. Итак, роман начал печатать "любимый" журнал писателя - "Красная новь" - в конце 1925 года. Закончилась публикация в следующем году, а в 27-м в том же журнале появился вариант финала - отдельный фрагмент под названием "Гарин-диктатор". Первое книжное издание, насколько можно судить по библиогра- фиям, датировано 1933 годом; однако еще спустя шесть лет воз- ник новый вариант, относительно которого справочники сообщают только сакраментальное "испр." Что он там исправлял, легко догадаться, сопоставляя эти даты с событиями в стране... Но во всех вариантах вторая научно-фантастическая книга Толстого разительно отличается от "Аэлиты". Никакого вам любовно-меланхолического "киселя"; вместо зыбкой, призрачной марсианско-атлантической экзотики - вещ- ная, грубоватая реальность тогдашней Европы на передыхе между двумя мировыми войнами; символистские фантазии о полетах на Марс сменил упругий и динамичный политический детектив. Прав- да, также густо замешанный на идеях мировой революции (крити- ки найдут удачное название жанру: "красный Пинкертон"). Обстоятельно и планомерно "подбирался" к теме своего ро- мана Алексей Толстой. А кроме того, быстроизменчивая обстано- вка в мире властно требовала все новых изменений; и писатель переписывал, переписывал - так хотелось сделать роман по воз- можности сверхактуальным! Сначала (было это в 1924 году) из-под его пера появился не очень удачный набросок - рассказ "Союз пяти". В этом по сути черновике будущей книги о Гарине ученого-авантюриста еще нет, но зато появляется прообраз Роллинга - магнат-авантюрист Игнатий Руф, который хочет взорвать ...Луну ракетами, начи- ненными сверхмощной взрывчаткой! Единственно с целью проде- монстрировать свою волю миру (ну и, разумеется, выгодно "сыг- рать" на неизбежной панике). Гарина же пока нет... Еще не придуман этот гений, фигляр, проходимец, этот "люмпен" от науки; как во всяком люмпене, в нем уже должен был просматриваться образ будущего фашиста. Лишь стоило на европейском горизонте замаячить новому, пона- чалу крикливому и показавшемуся кому-то комичным, политичес- кому течению - итальянским чернорубашечникам (в Германии, ку- да перекочевали и где привились эти идеи, форму быстро пере- красили в коричневый цвет), - как нужная историческая парал- лель оказалась под рукой. По крайней мере одно событие, слу- чившееся за год до выхода романа, Толстой не мог не заметить: в 1925 году Муссолини запретил в Италии все оппозиционные, не-фашистские партии... Сомневаюсь, слыхал ли тогда писатель о некоем ефрейторе Шикльгрубере - хотя первый том "Майн кампф" и вышел за год до появления "Гиперболоида". Но нельзя отделаться от навязчивого сравнения двух образов-портретов: челка и стриженая по моде времени бородка клинышком Гарина - и челка вместе с усиками торчком у Гитлера. Затем мысли Толстого получили иной импульс. Писатель как-то услыхал об идее концентрации тепловой энергии в сверх- тонкий пучок. Вспоминая, как ему явился образ гаринского "ла- зера", он писал: "Старый знакомый, Оленин, рассказывал мне действительную историю постройки такого гиперболоида; инже- нер, сделавший это открытие, погиб в 1918 году в Сибири". Идея захватила автора "Аэлиты", и он, не в пример многим сво- им товарищам по перу, начал основательно разбираться в техни- ческих основах будущего гаринского сверхоружия. Интересно, что записные книжки писателя хранят множество пометок и расчетов, и в их числе такие, которые наверняка привели бы - разумеется, речь идет о литературном воплощении - к оружию даже более мощному, чем то, что продемонстрировано в романе. Ну чего стоят хотя бы мысли Толстого об использова- нии ...искусственного разложения атома! Остановись автор на этом варианте, и пришлось бы писать уже не о "лазере в 1926 году", а об "атомном оружии"... Но все-таки главное в романе - не чудо-оружие будущих войн (мы еще поговорим об этом подробнее, и очень скоро). Ку- да более важен ему был конфликт, драма - науки и политики. Фантастического изобретения - и тех, в чьих руках сосредото- чена власть его применить, на благо или во зло. Писатель потом очень гордился собственной инстуицией: в середине двадцатых годов разглядеть то, что составило одну из самых мрачных страниц истории нашего столетия! Ведь Гарин, если отвлечься от его дурацких эскапад, его паясничанья и некоторого даже романтизма, - это тот самый "сверхчеловек", претендент на мировое господство, нагло попи- рающий мораль и человечность, о котором очень скоро заговорил весь мир. Слегка перегримируйте актера - и готово, перед нами знакомый до боли портрет будущего реального "гарина"! Правда, герой Толстого - ученый, к тому же несомненно талантливый... Что ж, перед взором писателя, вероятно, маячил другой яркий исторический пример: недавний кумир салонов, итальянский поэт Габриэль д'Аннунцио, не просто "лирою вос- певший" преступный режим дуче, но и лично принимавший участие в расстрелах. Гений и злодейство оказались очень даже совмес- тны. И общая гуманитарная культура, как выяснилось, не смогла послужить надежным противоядием против чумы национал-социа- лизма, бактерии ее поражали интеллектуалов-гуманитариев так же легко, как и узкопрагматичных "технарей". Впрочем, в середине двадцатых годов миру еще неведома была драма "атомных физиков". И еще не пал несмываемый позор на вчерашних литературных кумиров - нобелевского лауреата Кнута Гамсуна, запятнавшего себя сотрудничеством с фашистами, и американского поэта Джона Дос Пассоса, хотя бы и публично поддержавшего новый порядок "белокурых бестий". Тем больше чести Алексею Толстому, предвидевшему все это. И не только это. Ученый Гарин - еще не политик Гитлер. Но вот фигура аме- риканского химического короля Роллинга, задумавшего использо- вать гаринское изобретение для удушения конкурентов ("прагма- тизм Роллинга простирался далеко - все та же власть над ми- ром") и попавшего в силки еще более прожженного авантюриста, который оказался хитрее, - эта фигура символична вдвойне. В те годы, когда писался роман, Толстой мог знать, а мог и не ведать (или все-таки догадывался?) о той зловещей роли, что сыграл в рождении гитлеризма заокеанский капитал вкупе с мес- тными тиссенами и круппами. Но как он поразительно угадал! Общие родовые черты Гарина с Гитлером не ограничиваются, разумеется, спадающей на лоб челкой. Взять хотя бы гаринские планы на далекую перспективу, его грезы об облике грядущего. Абсолютная, ничем и никем не контролируемая власть - о такой мечтать не смели тираны прошлого. Тщательный отбор бу- дущей расы "патрициев", которым останется "предаваться высшим наслаждениям и творчеству", затем - "трудовиков", которые до- лжны будут обеспечивать праздное существование элиты. Инженер по мироустройству не забывает учесть каждую деталь: "Они не взбунтуются, нет, дорогой товарищ. Возможность революций бу- дет истреблена в корне. Каждому трудовику после классификации и перед выдачей трудовой книжки будет сделана маленькая опе- рация. Совершенно незаметно, под нечаянным наркозом... Не- большой прокол сквозь черепную кость. Ну, просто закружилась голова, - очнулся, и он уже раб". ... На что только не обращаешь внимание при первом чте- нии этого действительно лихо закрученного романа: приключения на пиратской "Аризоне", гиперболоид, рассекающий как картон химический завод и броню дредноута, романтическая авантюрист- ка Зоя Монроз и приблатненный Гастон Утиный Нос, трагическая фигура обворованного и сгинувшего в тайге изобретателя Манце- ва и героические усилия "нашего" - Шельги по нейтрализации становящегося все более опасным Гарина. Но стоит только вни- мательно перечитать книгу и один раз наткнуться на цитирован- ные выше строки, как все остальное отступает на второй план. Замечательно, что в этой книге явление названо своим именем. Выслушав разглагольствования Гарина, Шельга только и бросает: "Фашистский утопизм"... Впрочем, внешне все они: и Гарин, и "красный разведчик" Шельга, и капиталистическая "акула" Роллинг с подругой, доро- гой кокоткой Зоей Монроз, - не более чем маски. Обязательные персонажи "красного Пинкертона". Что касается Роллинга и Зои, то они, вероятно, так масками и остались бы, не будь в романе отменного дуэта солистов - Гарина и Шельги. Это дуэт - и самая настоящая дуэль характеров. За ними легко просматривается и реальный грядущий исторический поеди- нок, схватка не на жизнь, а на смерть. Сегодня, когда опубликовано столько исторических свиде- тельств о "подвигах" агентов НКВД за рубежом, читатель, наде- юсь, далек от идеализации гэпэушника Шельги, героически сра- жавшегося на благо мировой революции. И еще неизвестно, как распорядятся захваченным гиперболоидом ведомые "агентом Моск- вы" мировые пролетарии... Однако не будем забывать, когда на- писан роман. И кем написан. В любом случае, как ни оценивай итоги второй мировой войны, предопределил ее завершение тот самый поединок двух мировоззрений, что вчерне набросан в ро- мане Алексея Толстого. В одной - которой по счету? - экранизации "Гиперболоида" на нашем телевидении постановщики позволили себе сюжетную вольность, исторически кажущуюся вполне оправданной (другое дело, что с художественной точки зрения новый сюжетный ход экранизацию все равно не спасал...). В финале картины за изо- бретением Гарина охотится и некая, не скрывающая своих целей, тайная организация с центром в Германии... Как тут не вспомнить - опять-таки побочный - эпизод, когда русский ученый Хлынов говорит, обращаясь к немецкому коллеге: "Вы - немец от головы до ног, бронированная пехота, производитель машин, у вас и нервы, я думаю, другого состава. Слушайте, Вольф, попади в руки таких, как вы, аппарат Гарина, чего вы только не натворите..." Редко обращался Алексей Толстой к научной фантастике, всего-то считанные попытки. Но до чего зорко он умел схватить главное, будь то художественный образ или даже простая техни- ческая идея! Вернемся теперь к последней в нашем разговоре частности, на этот раз чисто технической. К пресловутому "лазеру", про- ницательно описанному Алексеем Толстым. Хотя в данном случае без кавычек вполне можно обойтись, ибо не так далек оказался писатель от истины. Ведь задумайся кто-нибудь из юных читателей той поры над технической осуществимостью идеи гиперболоида, не пришлось бы ждать открытия лазера лет тридцать с лишним. Алексей Толстой даже схемы, чертежи оставил в романе! Не беда, что он ошибся в технических деталях - не специалист; но сама идея концен- трации световых лучей в узкий устойчивый пучок необычайной проникающей силы оказалась поистине пионерской. В свое время один ученый профессор, автор популярной книги "О возможном и невозможном в оптике", камня на камне не оставил от проекта Гарина. Действительно, классическая оптика категорически запрещает осуществление задуманного - но ведь книга профессора вышла в свет в 1944 году, когда уже были за- ложены основы новой физики - квантовой. (Справедливости ради надо сказать, что у нас она еще долго пребывала в качестве идеологически "подозрительной"...) И старая идея Алексея Тол- стого, изложенная на языке современной ему науки, получила блестящее подтверждение в рождении квантовых генераторов, тех самых лазеров, которые прочно вошли в наш повседневный язык. Да, по чертежам Гарина современный лазер не построить. Но, как признал американский физик Чарлз Таунс, он был потря- сен, когда совершенно четко осознал: лазер вполне можно было создать и в двадцатые годы, технические возможности позволя- ли. Просто никому не пришло в голову заняться этим... О безу- словном "приоритете" не-физика, а писателя Алексея Толстого в образном изложении идеи лазера говорили признанные авторитеты - академики Дмитрий Блохинцев и Лев Арцимович. И когда в Стокгольме Таунс вместе с советскими коллегами Басовым и Прохоровым получали Нобелевскую премию за создание лазера, под сводами зала, где проходила торжественная церемо- ния, мне кажется, незримо витала тень автора "Гиперболоида".